Последний полет «Жар-птицы» - Страница 72

— Стой, стрелять буду!

Шум усилился, он поднял ствол автомата вверх и сделал предупредительный выстрел в воздух. Источник шума как раз в этот момент находился над головой Рассеки.

Он и водитель даже пригнулись в кабине.

Потом Рассека повернул голову и открыл рот от удивления. На фоне луны он увидел женщину с распускающимися волосами и в халате. Она находилась в сидячем положении, как будто сидела на метле.

Это видение длилось одно мгновение. Лейтенант зажмурился и потряс головой.

Луна осталась, а женщина и звук исчезли.

Тишина буквально оглушила его. Лейтенант глотнул воздух. Он подумал, что у него просто заложило уши. Но нет. Просто на аэродроме неожиданно наступила относительная тишина. Стрекотали кузнечики. Он посмотрел на водителя.

— Ты это видел?

Водитель смотрел на него перепуганными глазами и крестился.

— Нет, я этого не видел. Я не хочу этого видеть.

— Так, понятно, — лейтенант взялся за рацию.

— Соломатин, что там у тебя?

В рации зашипело.

— Товарищ лейтенант, здесь люк.

— Какой люк?

— Канализационный. Похоже, мужик туда нырнул.

Рассека взорвался.

— И что, вы сидите всем отделением вокруг люка, как вокруг лунки, и ждете клева?

Рация снова зашипела.

— Нет, я послал вниз четырех бойцов, а сам остался на связи.

Рассека еще раз посмотрел в небо, а потом на трясущегося водителя. Ему никто не поверит в историю про летающую ведьму. И его сошлют в Читу.

Рассеку тоже стало трясти, как будто он уже несет караульную службу на морозе. Но его голова, в отличие от перепуганного водителя, еще соображала. Есть только один способ доказать свою правоту. Поймать того мужика, который скрылся в канализационном люке. Насколько он знал, канализация в институте была замкнутой системой и никак не соединялась с городской канализацией, а значит, он не мог никуда из нее деться.

Видимо, просто решил отсидеться, пока ажиотаж вокруг его персоны не утихнет.

Рассека принял решение.

Он вызвал по рации штаб и доложил о случившемся полковнику Сикорскому. Тот сразу взял быка за рога.

— Что думаете делать?

— Я думаю, что стоит поставить по одному бойцу возле каждого канализационного люка на территории части, а самому отправиться за ним. Думаю, где-то он все-таки попытается вылезти. Не сидеть же ему там вечно.

Сикорский как будто не услышал его.

— Что с самолетом? Упустил?

Рассека сжал зубы и посмотрел на водителя. Тот немного успокоился, но все равно он вряд ли бы смог что-то только сказать. Рассека решил перед командиром не юлить.

— Тут много непонятного, товарищ полковник. Я не могу сказать, взлетел он или нет.

— Что значит «не могу сказать»? Ты кто — офицер Российской армии или красна девка?

Рассека не стал огрызаться.

— Я — офицер, товарищ полковник, и сейчас докладываю вам обстановку такой, какая она есть. Лично я не видел улетающего самолета, но я его слышал. Что это такое и как это объяснить, я не знаю, но я думаю, что мужик, который скрылся в колодце, нам все объяснит.

Рация какое-то время молчала.

— Уверен, лейтенант?

— Так точно!

— Хорошо, действуй, но пеняй на себя, если упустишь этого сантехника…

* * *

Ринат нырнул в колодец и прислушался. Сейчас темнота прохода была другой.

Звенящей и зловещей. Он знал, что причина этого в том, что где-то там, в десяти, может больше, километрах от него, на его даче, отец и дядя прекратили сеанс общения со светящимся шаром. Они прекратили мысленно помогать ему и направлять потоки в их, его и Марии, сторону.

И шар (Ринат даже в мыслях не решался называть его БОЖЕ), эта энергетическая субстанция, его больше не поддерживает в его делах и поступках. Она убрала свои лучи и больше не касается его, не питает его положительной силой и энергией.

Он пошевелил плечами, разгоняя по телу кровь, и посмотрел вверх. Небо, уже практически черное, было покрыто звездами. В августе всегда ночи безоблачные.

Теперь ему надо искать силу внутри себя, а ее, как всегда, не хватает.

Он посмотрел вглубь прохода.

Еще в самом начале, когда они еще только оборудовали этот ангар под свои нужды, он и Антонов задумались над вопросом, как можно попасть к нему, минуя охрану и заборы, и обратили внимание на этот сток для прохода дождевой воды.

Уж больно он был широкий. Водосток заканчивался канализационной трубой, которая вела в общий институтский коллектор. Вся вода, все нечистоты собирались в нем, а потом при помощи машин-ассенизаторов откачивались и вывозились за территорию института.

Это была абсолютно замкнутая система и через нее проникнуть за территорию аэродрома было невозможно.

Но однажды, исследуя первые десять метров прохода, Антонов обнаружил, что в одном месте бетонные плиты прерываются кирпичной кладкой, а потом снова продолжается бетон. Причем кирпичная кладка была с двух сторон. Слева и справа. Это было достаточно странно. Несколько десятков метров бетона, и вдруг кирпич. Как будто какая-то дорога проходила перпендикулярно водостоку. Когда они пробили кладку, то удивились еще больше — кирпич был старинный, с царской печатью.

Это был старинный подземный ход.

Видимо, строители наткнулись на него, когда прокладывали здесь сток для воды.

Скорее всего, во избежание неприятностей, они не стали никому сообщать о своей находке и потихоньку заложили ход кирпичом, замазали штукатуркой. Со временем штукатурка отвалилась, и стал заметен кирпич. В общем-то, почему строители это сделали, было понятно. В противном бы случае им пришлось все переделывать и прокладывать новый водосток.